Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]
— Это кто это тут мне революции устраивает? — Водяной грозно козырнул заграничным словом.
— А мы не видели, — тут же ответила Белава, а Заряна энергично закивала головой, подтверждая слова подруги:
— Не видали и не слыхали никаких Леварюциев.
— Темнота не образованная, — презрительно буркнул Водяной. — Кто камень зафиндюлил, говорю, и девочек моих перепугал?
Только сейчас девушки обратили внимание на беловолосые русалочьи головки, которые подглядывали за ними из-за развесистой ивы.
— Мы здесь ни при чем, дяденька Водяной, честное слово, — потупилась Белава и стыдливо зарделась.
— Ни при чем значится? — Водяной прищурился. — А у меня карась икоту теперича унять не может, а пиявки в дно закопались, отощают с голодухи. И ведь с кого мне спрашивать теперича, ась?
Девушки скромно молчали, стараясь рассмотреть каждую травинку у себя под ногами.
— Вот ты, рыжая, — Белава вздрогнула, — скажи мне, как девица несомненно честная, как мне жителей моих и сродников умилостивить, дабы не ушли в другую реку?
— Не знаю я, дядечка Водяной, — шмыгнула носом «несомненно честная девица».
— А заберу-ка я вас на дно, будете вы откупом. Вот если бы озорник нашелся, я бы с него по другому спросил, а так придется человечиной обойтись.
— А как бы с озорника спросили? — дрожащим голосом произнесла Заряна, готовая заголосить в любой момент.
— Мух ведерко, червей два для рыбы. Для девочек моих пряников медовых, да бус разноцветных. Но ведь нет его, озорника, а вам просто не повезло, — вздохнул Водяной, и Зарянка наконец заголосила:
— Ой, ты лишеньки-и-и, да чево же это делается-а-а, люди добрые-е-е. А и замуж горемыку никто не берет, так еще и сгубить хочут во цвете ле-ет. Да и бери ты мою душеньку, дядька Водяной, а и все одно мне жисть не мила-а-а…
— Я это, я камень кинула-а-а, — поддавшись порыву, поддержала подругу Белава. — Не губи ты нас, батюшка Водяно-ой, наловлю я тебе мух, да червей накопаю-у-у! И пряников напеку-у-у, и бусы свои все отда-а-ам, и сережки с камушками-и-и. Да и лапти мои забира-ай, они новые-е-е…
— А лапти мне на кой? — опешил Водяной, — На чем я носить-то буду? — и вытащил из воды хвост, рассматривая его в сомнениях.
— Не знаю-у-у-у, будешь ими как веслами отгребати, да в рыбаков кидати, пущай тоже икают как тот кара-а-ась.
Водяной сморщился и отплыл подальше:
— Ну и голосищи у вас, — буркнул он, — звонкие да противные. Не надо мне от вас ни червей, ни мух, замолчите только.
Девки моментально закрыли рты. Блаженная тишина опустилась на реку Струйку, стало слышно, как плещется водичка у берега, да тихо хихикают русалки. Струйкинский Водяной прикрыл глаза, наслаждаясь навалившейся благостью.
— Идите ужо, беспутные, прощаю я вас, но более реку не баламутьте, а то заберу на дно, пущай мой народец над вами потешится.
Девушки согласно закивали и дали стрекача подальше от реки под, уже не тихий, хохот русалок и довольные похрюкивания Водяного. Остановились подруги уже на опушке леса.
— Вот ведь… жаба, — тяжело дыша сказала Белава.
— Вечно с тобой так, Белавка, — недовольно пропыхтела Заряна, падая на мягкую траву.
— Чего это? — нарушительница речного покоя чувствовала себя оскорбленной невинностью.
— Ты хоть здесь руками не махай, а то еще и Лешего накличешь, — только и отмахнулась подруга.
Белава пожала плечами, но руки покрепче сложила на груди. Отдышавшись наконец, девушка начала озираться по сторонам.
— А ягод-то сколько, — вздохнула она с сожалением, — говорила ведь матушке, что надо набрать на пироги, а она приберись, к бабке-знахарке сбегай… Ой, точно, надо ей за травкой сбегать, авось, не оторвет косу совсем.
— Таскать будет? — сочувственно спросила Заряна.
— А то, слышала бы ты, как она причитала, — девушка вздохнула, но неожиданно рассмеялась.
— Чего ты? — удивилась ее подруга.
И Белава рассказала ей о нынешнем сватовстве. Заряна присоединилась к ней, хлопая себя по коленям и приговаривая:
— Уморишь ты меня, ой, уморишь.
— Ох, какие веселые, да пригожие девицы, — раздался негромкий мужской голос за их спинами.
Смех разом оборвался. Зарянка втянула голову в плечи и прошептала:
— Там Леший?
— Хочется, можете и лешим назвать, — развеселился голос.
Белава повернулась и достаточно бесцеремонно уставилась на хозяина голоса. Это был мужчина лет тридцати. Высокий, широкоплечий, с хитрым прищуром серых глаз. Не красавец, но приятный и стройный. На нем был простой синий кафтан нараспашку, такие же синие штаны, заправленные в высокие запыленные сапоги. Мужчина тряхнул головой, и его густые волосы взметнулись темным облаком. Недалеко от них стоял высокий серый жеребец. К простому седлу были приторочены меч, небольшой щит, и висела полудохлая холщовая сумка. Конь некоторое время косил на людей необычным для лошадей голубым глазом, потом тряхнул роскошной светлой гривой движением, очень похожим на хозяйское, фыркнул и принялся щипать траву. Раз уж хозяин занят, то почему бы не воспользоваться свободным временем и не перекусить.
— Красивый у вас конь, дядечка, — сказала Белава.
— Это да, — согласился мужчина, — только говори потише, девица, а то зазнается, — без тени улыбки сказал он, конь покосился на него и презрительно тряхнул головой.
— Ой, скажите тоже, — встряла разрумянившаяся Заряна, потупив заблестевшие глазки, — это же просто лошадь.
Конь возмущенно заржал и демонстративно повернулся к ним задом. Заряна снова ойкнула, а Белава захихикала. Мужчина же покачал головой и с укором сказал:
— Дымка жеребец, чистокровный, загорный. Он не хуже человека все понимает.
— Слыхала я про загорных коней, говорят, их на мясе растят, потому они верные и злые как собаки, — деловита поделилась знаниями Белава, а Заряна присела в ужасе.
Мужчина захохотал весело и заразительно, Дымка же гордо вскинул голову и отошел за деревья, в конец разобидевшись.
— Врут, честное богатырское, врут бессовестно, — сказал наконец он, утирая набежавшую слезу.
— А чего ж вы, дядечка, его Дымкой зовете, кобылье прозвище какое-то.
— У него очень длинное имя, пока произнесешь, язык в три узла завяжется, Дымкой короче. Дымка, Дымок, какая разница. Главное, он друг.
— А вы богатырь? — снова решилась заговорить Заряна.
— Не похож? — прищурился мужчина.
— Богатыри, они ростом больше и в плечах шире, ручищи огромные, а вы поменьше будете. Ой, простите…
— Так, коня моего по косточкам разобрали, теперь за меня принялись? — грозно свел брови мужчина, но в глазах по прежнему плясали смешинки, потому Белава нагло заявила:
